В начале 90-х Эдди Джордан принял решение попытать счастья на высшем уровне. Появилась Jordan Grand Prix, первыми гонщиками которой в 1991 году стали Андреа де Чезарис и Бертран Гашо. Лондонские неприятности Гашо (поспорил с таксистом и использовал в качестве аргумента баллончик со слезоточивым газом, что в Англии считается применением оружия) открыли дорогу в Формулу 1 Михаэлю Шумахеру, а чуть позже, когда немец сбежал в Benetton, Алессандро Занарди. В год своего дебюта команде удалось подняться на пятую строчку в Кубке конструкторов, которая после двух неудачных сезонов ("благодаря" двигателям Yamaha в 1992 году и Hart в 1993) прочно закрепилась за Jordan.

Впрочем, вместе с первой победой команды в Гран При в прошлом сезоне к Эдди Джордану пришла уверенность в том, что ему и его "рокерам" по силам бороться и за более высокие достижения. Во всяком случае, Дэймон Хилл после удачных межсезонных тестов ясно дал понять, что рассчитывает увеличить счет своих побед. А для Френтцена итоги этого сезона имеют жизненно важное значение - они определят, как будет развиваться в дальнейшем его гоночная карьера. И еще один мощный стимул для серьезной борьбы за результаты - желание удержать сотрудничество с Honda, которая пока не решила, будет ли она в 2000 году выставлять в чемпионате собственную команду или ограничится поставками двигателей. В последнем случае шансы Jordan сохранить для себя отличный двигатель выглядят исключительно благоприятно.